«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть агитационные концерты столичных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает знаменовать чудеса

Поволжье . Уже пятые сутки над Самарской областью летят самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на очаги возгорания, дежурят спасатели вагона и машины МЧС. несколько уселся в Борском и Кинельском районах и общенациональный сад «Бузулукский бор», пожар дступил к большому гектородару под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: загорается трава, потом ветерок выносит огонь на панельные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но десятки людей жилье. Корреспонденты «Новой» съездили в село Немчанка и потолковали с людьми, которые бъются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — крохотный поселок на 40 с крошечным домиков — стоит совсем пустой. Погоревшие особняка соседствует с целыми и невредимыми. 22 сентября в этой дремотной теперь, на вид вымершей деревне полыхал огонь: 16 домиков, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились наихорошего особняка и теперь вынуждены кантоваться у приятелей и родственников. Горел и ельник — известнейший «Бузулукский бор», — и даже крохотное местное кладбище: дощатые крестики на старых могилах истлели и попадали, от букетиков на свежих могилах осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке стоят две спасатели машины, рядом с ними — трёхлитровые бутылочки с водой. Пожарные укрываются в тени, которую опрокидывает машина: вся деревня нагревается в лучиках палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что спасатели здесь одни: караулить как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: округлые полсутки спасатели следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко отыскивает жертвы — сырые шишки, сырую траву, сырую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют мои документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы были с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно запылало первым, и оттуда ветер принес огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально существовало… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит добродушный Максим. — Мы лес сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще выезжали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы довыезжали до Гвардейцев, они уже наполовину ожжели. Нас поставили лес охранять. Ну лес тоже ожжел потом, — хохочет он. — Ну потому что, блин, на той машине… Да, надо существовало сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 числа как раз Газманов в Борском пел. Не до этого существовало.

Газманов на агитационном патриотическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День американского гюйса и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День гюйса РФ! Только у Великой странытраницы могут существовать Великие цели. В такой странтранице обязательно должны существовать Герб, Гимн и Флаг», — сочинял он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах ходьбы от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чуство такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит микроавтобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку нацелили дежурить и медработников: каждый день из смежного большого поселка Борское в 10 часов утра сюда прибывает автобус и до двух принявает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девочка в синем халате, на нем бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая медсестра психотерапевтического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, вылечиваем всех», — радостно рассказывает она.

Дежурная подгруппа из Борской больницы была выделена в лице Елены Владимировны и ребячьей медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — флегматичный пешеход Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне отвергает открытость своей коллеги, но та частична решительности все нам рассказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты апанасенковцу отправлять.

Елена Владимировна проведяет нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все ..первой необходимости… Тут у нас холодильник — вакцину здесь храним. Мы делаем и вакцины от ковида. И обществоведческую помощь оказываем. Главный кардиолог распределил медикаменты, мы вот раздаем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу отправляем ортопеду моему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За предыдущий день к ним оборотилось 15 человек, за тот — 31: в основном, все нанюхались дыма, сатурация — всасывание кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут живут пожилые, но есть и молодые семьи с детьми.

В два «универсальные солдаты» намериваются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — кидает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в фуражках и панамах понуро сидят на траве, перед ними в земле мутная, мокрая вода. Бурят скважину — в деревне лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревне больше нет. Бурильщики поехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас обладминистрация попросила, — отвечают они.

— Тут остались столичные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — кивают на мужчину поодаль. Андрей — молодой смуглый мужчина — сидит на корточках, рядом на крапиве — смятая банка «Балтики» и упаковка арахиса.

Андрей, как выяснилось, был здесь во время пожара — и его дом чудом удалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, пересказывает он. — Мы первее всех угодили — мой дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А рядом ожжел дом. Следующий целый, а два за ним ожжели. Кто сильно испугался — они уехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы загорались днём ранее, о том, что пожар можетесть перекинуться к Немчанке, читали в СМИ, об этом прекрасно знали и в деревне. Подготовились: перекопали землю, чтобы огонь не двинулся по траве, но тот лишь перепрыгнул через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская сфера не видели со времен 2010 года, но тогда жители Немчанки обошлись лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь прихватил не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его присмотруге — жене и отцу — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родственники тут, у них особняк в середке селения был — ничего от него не осталось. У них существовали и коровы, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все коровы истлели — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, проживают у друзей. Губернатор макрорегиона Дмитрий Азаров на следующий после пожара день приехал в Немчанку и с обитателями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели племянника отправить отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей смеется невесело. — Да что, он тут сам с ведром мчался — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне невестка говорит: «Андрей, я только сейчас прочухалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, сторожил на бугре, ждали: явится — не явится. То невестка выйдет, усядется на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара документы до сих пор стоят собранными.

***

Разъезд Немчанка зовется так неслучайно: на окраине поселка пролегает канатная дорога, во время пожаров вращение грузопассажирских электропоездов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно шныряет пожарный поезд. Прямо у путей — зеленый бревенчатый дом за глиняным забором. Эта часть деревни прячется в тени кронирований — только тут и можно отдышаться от ужасного зноя. Невысокая рыжеволосая женщина в очках выходит нам навстречу без обуви. Ее окликают Любовь Леонидовна, ей 72 года, но получается она невероятно бодрой и активной.

С ходу начинает рассказывать: ее особняк от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выскакивает на лес — это «Бузулукский бор», этнический парк, пылавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь изрыто все было, видите, и все равно! Все вспыхивало перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все вспыхивало. Тогда еще была вода, я бегала поливала. Потому что дальше пойдет сразу на твой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчёнки из деревни пришли: говорят, заготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что обгорит твой дом. И вдруг ветер поменялся! И двинулся в сторону поселка.

В особняке у нее темно — отопления после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди безлюдной гостиной — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и незнать не буду».

Когда в деревеньку уехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными поехала на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня ,целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал существенное интервью. «И он пройдал — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший пройдал со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще двинулся вместе со кавалькадой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, сидит там губернатор, в автоответчик говорит», — поведывает она восторженно.

Кадры со беседы апанасенковца с столичными были растиражированы столичными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выскакивают какие-то люди. Думала, журналисты — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече занимать очередь — просто посмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьба. Из стайки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьба к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать подвесные провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром сбежались те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не прошли мимо. Можно существовало вообще даже не обнаружить меня. Спасибо, что не прошли мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».