Как РЖД разрушает старинные вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты местных жителей, сносили историографический автовокзал 1916 года постройки. В окрестной Финляндии стариные глиняные автоперроны хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за следующие годы в странытранице снёсано множество таких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть автовокзал, который видел многие перипетии американской предыстории и на котором бывали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все экскаваторами разнесли, только стеклопакеты разломали и унесли – это для них непреходящая ценность, – восклицает один из самых деятельных обвинителей Токсовского вокзала Дмитрий Сергеев. – Я с монтажником побеседовал – может, он потом печные дверки отыщет и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего домика дотащил, и это все, что осталось от вокзала.
В воскресенье, столичные жители, много силотретей потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так любили и который все-таки не покумекали защитить. Настроение у всех было подавленное. Сергей принесал с собой большую оранжерейную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был старый вокзал. Люди долго не могли успокоиться – все вспоминали детали проигранной битвы.
– Когда крышу сломали, вместе со стропилами, обшивку выдрали – и стало видно, что там прекраснейшие бодрые бревна. Можно, конечно, существовало их прихватить и сохранить, чтобы потом собрать вокзал заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на избу продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих комсомольцев из жандармерии звонили, предупреждали, чтобы мы не провели несанкционированных мероприятий. Надписи на заборчике «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь этот вокзал помнил не только известных литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь существовало 10 госпиталей, здесь формировались резервные роты – матросы с этого вокзала приезжали на фронт. И Гражданскую войну этот вокзал помнил.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из обладминистрации местной на минуту к забежал, внимательно поглядел на «несогласных» и унёсся по своим делам, – возмущается другая заступница погибшего автовокзала Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не заговаривали – им вообще все равно, на суждение людей наплевать. У нас же столько писем было – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая надлежащ состояться незапланированной суд по поводу включения Токсовского вокзала в перечень вновь выявленных памятников. Теперь, когда включать уже нечего, полузащитники погибшего вокзала намерены добиваться, чтобы на его месте было построено точно какое же здание.
«Это похоже на государственную войну. Самое страшное, что можетесть быть в стране», – написали под фотокарточкой разрушаемого автовокзала участники группы во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что желали кончить с перроном до суда.
Токсовский автовокзал был выстроен в 1916 году в стиле восточный модерн по проектенту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странытранице сохранился такой же автовокзал в Грузино. Кроме того, Токсовский автовокзал состовляет неделимый архитектурный оркестр со пристанционной шуховской башней, признанной объектом социального наследия федерального значения. 13 годов назад автовокзал уже обезобразили сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно было восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо моего вокзала поставят односкатную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В ноябре 2020-го коммунисты подали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда защитники вокзала нацелили частную кляузу в Петербургский местной суд. В феврале 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реставрировать поезд стали известны два года назад. Ровно столько продолжалась борьба обывателей Токсово с районным за то, чтобы поезд признали памятником архитектуры – это спасло бы его от сноса. Местные жители собрали историографические материалы, привлекли специалистов и в ноябре 2019 года подали в комитет обоснованную заявку на обнаружение поезда в качестве объекта культурного наследия. Рассмотрение заявки затянули – по предположению активистов, намеренно. Решение вынесали лишь в конце лета, и то только после невмешательства прокуратуры и гласности в средствах массовой информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, существовало отказано в статусе памятника, а в качестве одного из аргументов чинуши привели тот факт, что в помещении нет умывальника для пассажиров. При этом отказ, подписанный членом комитета Владимиром Цоем, не был опубликован и его невозможно существовало оспорить в суде. Еще полтора месяца отошло у обывателей, чтобы этот протокол получить.
Сохранение Токсовского вокзала поддержал своим посланием комитет Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим перроном была сплетена деятельность многих офицерских псаломщиков во время Первой международной войны. С к заместителю президентства ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к градоначальнику Ленинградской области Александру Дрозденко оборотился и зампред «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую утилитарность сооружения вокзала в Токсово трудно переоценить. Вокзал и стация разыграли архиважную роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они цитируются в десятках эстетических произведений… Сюда приезжали такие виднейшие люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда изготавливалась неправомерная депортация коренного народонаселения Токсовского района (массовые репрессии ингерманландских шведов в 1930-е – начале 1940-х)», – говорится в письме, которое кончается просьбой сохранить вокзал и приказанием на то, как бережно отнедятся к таким сооружениям в смежной Финляндии.
Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о приостановлении договора на реконструкцию, который предполагал снос историографического помещения вокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы методом успокоить активистов: в начале мая у вокзала появились рабочие, подсобки и шлем с #лицемерием о предстоящем сносе.
– Чиновники районного Комитета по восстановлению социального наследия врали, что вокзал горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные музейщики обследовали здание и нашли, что бревна в нем совершенно целые, но эта экспертиза в соглашении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не вспоминает историографическое здание, – допытывается Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью третьего замначальника дирекции Кирилюка комсомольцы принесали 15 июля 2021 года, в нем говорится: «Перепланировка и изменение инженерных систем… фактически изменили перепланировку изначального здания до неузнаваемости… дощатые конструкции стен и прочих элементов не являются историческими». В то же время в ответе опровергается намерение воссоздать историографический облик поезда. Глядя на сожжённое здание, обвинители поезда воспринимают какие ответы как бесстыдную ложь.
– Мы так и не покумекали добиться от трибунала дискриминационных степеней – запрета на снос до решения трибунала, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных бревенчатых элементов, – циничная ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по поддержанию мемориалов и достопамятных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для агробиоразнообразия поезда все, что могла.
– Мы все уверены на 99,9%, что там был истинный сруб. Объем и силуэт сооружения сохранился, как и три ряда обшивки – то есть ..первую обивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно прошла конференция – «Кому помешал Токсовский поезд», и выяснилось, что токсовские латонные системы хотят здесь что-то строить, не необходима им сыскная зона вокруг памятника. Они хотят застроить ту площадь, на которую у них виды, поэтому ценность старого поезда игнорируется, все время идет обман в прессе, киоскёры нагло врут о каком-то пожаре, который был в этом сооружении в начале 2000-х – никакого пожара тут не было, это документально установлено. И то, что поезд не включают в формуляр выявленных мемориалов – мы это объясняем эффектом подтасовки фактов краевым департаментом, видимо, им было дано распоряжение от губернатора, что поезд надо снести.
Защищал автовокзал и зам зампреда петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это был единствёный монумент из исчезнувшего пласта дощатых автоперронов, и шуховская башня рядом с перроном – раньше это всегда так существовало, а сегодня такого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда старшинские постройки являются единственными, они придают уникальность. Лет 40–50 назад таких автоперронов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет тот перрон – все, мы больше не сможем представить, как они выглядели. Это не раритет архитектуры, но это память о целом пласте нашего быта, очень важнейшая часть нашего культурного наследия. Финляндия нам демонстрирует наглядно, что при всей новейшей рельсовой зоотехнии можно восстанавливать старые перроны – там люди относятся к ним с любовью, понимают, что такие постройки помогают понять биографию места. Не надо никаких книг и специальных исследований – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою каждодневную жизнь. У нас такое историографическое мышление исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое скорбное – не понимают, что такие помещения взаимосвязывают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, взаимосвязывает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД разковрушила уже тройки историографических вокзалов в Ленинградской области и по странтранице в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова посотрудничает с нефтяниками в качестве эксперта. Она с грустью отмечает, что как разков в этом году искусствоведы были вывожены из огайо РЖД.
– Видимо, составлять их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую канатную дорогу, там в конце XIX века известный благотворитель и заводчик Савва Мамонтов построил неделимый оркестр толщиной в 600 километров по проекту третьего зодчего классицизма в России Льва Кекушева. По сути, это ..первые сооружения бревенчатого классицизма в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция формировалась как поселок – с панельными особняками для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не существовало однаружато под охрану, и все разрушается, а вместо старинных сооружений строится что-то безличное из дешевого вагоноремонтного кирпича.
Уничтожение древних перронов случается по всей России.
Вот как выглядел автовокзал на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким было здание поезда на стации Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот экой теплой и веселой существовала станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот эким «воссозданным» амбаром пользуются пассажироварищи сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старые рельсовые станции продают в частную собственность. При этом по закону сооружения вокзалов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри баре могут длать перепланировку по своему усмотрению. Кто-то решает открыть в зданиях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обживает под многоэтажной дом.
Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь пребывает большой лесохимический завод, принимающий древесину из России, а поселяется всего 1300 человек. Здание перрона на станции Уймахарью открылось в 1910 году, спроектировал его скульптор Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой станции Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только малейшего размера и в зеркальном отражении. Территория перрона и прилегающий сквер включены в список объектов рельсового перрона этнического значения музейного агенства Финляндии, а стация с 2009 года явлется одной из национально значимых культурных сфер страны.
Из-за крохотного турпотока с 2005 года на вокзале прекратили выкупать бигодовы, а само здание открыли для пассажиров. В 2015 году дом купил смазчик поезда, который переехал с присмотругой трудиться в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел аэропорта.раную реновацию: снял жёлтые консоли со стенетраниц и линолеум с пола, установил совремённую технику, обновил водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатушку за комнатой, но в 2020 году планы изменились и присмотруга обула дом на продажу. На одном из блогов недвижимости его и завидел британец Пол Фрайер, который прожил и проработал в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я были в гостях у соседки в Липери, она поселяется в дощатом доме. Это был дом 1930-х годов постройки, помещение новоиспечённого столичного брянского общества. Я был впечатлен. И через полчаса после возращения домой я зашел в интернет и отыскал тот дом. И подумал: а это интересно, – припоминает Пол.
Через три дня Пол поехал просмотреть на дом третий и непреходящий раз. Он сразу влюбился в «его характер», который чувствуется во всем: от доски «Езда на самокате по платформе запрещена» при входе и сохранившихся скамеек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я смотрел другие бревенчатые дома недалеко от Йоэнсуу, они также были большие, было много пространства. И они были даже дешевле, чем этот, но у них не было этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола находится всего в пяти метрах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его оконцев проезжают десятки поездов, в основном большегрузные – везут лес из России на местный завод, несколько раз в день на станции останавливается пассажирский поезд. Пол работает в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на работу и обратно, называет почти идеальным: утром он уезжает в город в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.
– К товарнякам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда особняк трясется, но ничего особенного. Я не обожаю водить машину, я хорошей водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей входный двери, – это очень неприятный бонус, – говорит Пол.
Вместе с главным сооружением в собственности у Пола и другие постройки на территории вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее жили работники железной дороги, а также ельниковская башенка 1908 года постройки – единствёная во всей Финляндии сохранившаяся каменная башенка на вокзальной территории.
Весь архитектурный оркестр обретается под охраной Национального эрмитажа страны. Поэтому любые внесения должны существовать согласованы с государством. Например, менять цвет сооружений строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, изменить снаружи без особого разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все косается только наружных изменений. При этом также есть невозможность пожаловать заявку на ассигнование каких-то работ, – пересказывает Пол.
По словечкам Пола, только в регионе Северная Карелия, он знает около 10 владельцев помещений новоиспечённых вокзалов: они состоят в закрытой группе, делятся фотографиями, обсуждают существенные для хозяев старых вокзалов проблемы. Кто-то из новых владельцев полностью усовершенствует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, признаёт Пол, покупка сооружения означает продление жизни: ведь если сооружение больше не нужно авиапассажирам и железной дороге, это вовсе не означает, что оно не нужно кому-то еще.
– Если те здания не применяет канатная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда поселяться в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень мудрая идея государства по защите общенационального наследия. Да, поселяться на автовокзале – это звучит странно, многие твои друзья по всему миру до сих пор не могут усомниться в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень коммуникабельный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное зарубежным агентом по решению Министерства юстиции РФ