Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в оразмере.подробной взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о налогах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого ранга подавал ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к данности представленья об уровне блага чиновников, правоохранителей и парламентариев они не дают?
Об этом мы поговорили с аналитиком в сфере противодействия коррупции, доцентом Свободного колледжа Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от нижайших юридических лиц, чиновников и милиционеров начиная с определенных служб ежегодно подавать краткие донесения о денежном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, пакетиках акций и долях в неуставном капитале разных фирм и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или бесплатном пользовании), а также о автотранспортных средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой общественности предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы замечаем лишь отдельную сумму денежных доходов за год, без указания их источников, об объектах недвижимости упоминается лишь улица участка, дома или квартирки и страна их нахождения, а о пакетиках акций и количестве счетов мы не понимаем совсем ничего.
— Когда возбуждается первое уголовное дело против первого градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и компании совершенно законно написаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на ту подложную коррупционную меру?
— Смысл есть, и он никуда не девается от всех тех историй. Но декларирование состоит из трех элементов: выдача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и перепроверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, второй и второй микотоксины работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот четвёртый элемент, добротная перепроверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах объявились в тотальном числе настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что экономической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странах граждане, обязанные сдаёвать декларации, стараются схитрить, убрать, припрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились записывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на государственных дочерей и подруг… Но тут мы возращаемся к ..первому тезису: ничего нового в подобном устремлении припрятать от декларирования свое имущество нет, но если жрать желанье и умение разыскивать и проверять, все возможно. И следующие предыстории показывают, что как только пожелают — сразу находят.
— А предъявляемые узкой публике сообщения из деклараций везде столь скупы и неконкретны?
— Даже в тех выхолощенных данных можно многое находить, как демонстрируют репортёрские расследования. Но то, что при непринятии лоббистского законодательства большая часть той информации, которая должна была бы быть закрыта и публиковаться, стала закрытой, — полнейшая правда… Что же касается европейского эксперимента — в разных странтраницах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель может получить более подробнейшую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой механизм мог бы работать, если бы была заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, есть Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и денонсировали и которую надо выполнять, а с другой — есть намерение выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и дяди образовались проблематики с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно расцвело количество одиноких депутатов (сейчас не имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только вышла предыстория с взиманием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, жить в правовом браке. И не только парламентарии — среди чинуш тоже таких хватает. Но вообще-то в *международном праве кушать нормы, которые позволяют при проверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с случая развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира знают прекрасно про тот пируэт с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных степеней борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывается общемировые стандарты противодействия отмыванию преступных доходов и ассигнованию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за зарабатыванием средств, которые, возможно, приобретают отношение к прилюдным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически должен обсуждать разведенных супругов как предикатов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, коррупция и обналичивание ходят рука об руку…