Что ожидает больного за решеткой? Анонимный рассказ кардиолога о лагерной медицине
О проблематиках медицины в полиэтнических тюрьмах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них появляется «звездный» заключенный. При этом люди, знающие ту систему не понаслышке, говорят о серьезной нехватке терапевтов и массе других проблем. Как устроена тюремная медицина, почему жизнь зэков может влиять от чиновников, а не от докторов, и как на обстановку повлияла пандемия, рассказал кардиолог одной из колоний в Сибири. В каторжных медучреждениях он работает уже 30 годов, уступал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду причин начинает курировать тюремных пациентов. Врач попросил не именовать его имя и регион, о котором пойдет речь.
Как сегодня зоны укомплектованы врачами?
В зонах, расположенных в регионах, где нет пациентебных институтов, либо значительно удаленных от региональных центров, медиков практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то пить получать армейское звание, надевать эполеты и выносить весь этот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего сержанта в лагерной лечебнице примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у хорошего акушера без погон. Если пациент квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.
Пожилые кардиологи на зонах постепенно вымирают в мощь природных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, уролог фотоснимки смотрит. Хотя уролог можетесть и не приезжать, современные электронные биотехнологии позволяют все делать дистанционно.
Политика руководства такая: если нет персонала, то доходность придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то доходность просто сокращают.
Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?
Обычно полудюжина лекарей в непрерывном огайо есть. Но что такое пара лекарей для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принимать пациентов, но еще и следить за санитарным расстройством объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас есть пекарни. Это все санитарно значимые объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе онкологических заболеваний не избежать.
То жрать до личного приема заключенных может и не дойти?
Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приезжает ко мне и говорит: я к вам уже три недели не могу на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проскакивал своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.
Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?
В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После распада СССР он еще долго противодействовал в России. Там существовало четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику прибегают до 1000 человек в день с психотерапевтическими болячками, то в ней должны трудиться 20 терапевтов. Или если в больнице, например, пить гастроэнтерологическое отделение, то одна должность пациента вводится на 30 коек. Я сейчас таблицы приблизительные называю, потому что по прошествии многих годов приблизительных уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ отменили и дали право регионам самостоятельно установлять нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.
Но еще раз повторяю: в регионах, где кушать врачебные институты, с комплектованием медчастей каторжных колоний ситуациютраница более-менее хорошая, огайо кушать. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!
Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, надлежащи быть в медслужбах?
Комплектацию огайо каждый регион устанавливает самостоятельно. В принципе, любому учёному будут рады. Например, явится юной парень или девушка, руководство пообщается с кандидатом, поймет, что настроен трудиться долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо приемлемой должности, то введут.
Самые распространённые акушерские специальности в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На девичьих автозапраавках — акушер-гинеколог.
Если в отсутствует пациент нужной специальности, можетесть ли она потребовать консультацию в «гражданской» больнице?
Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где пить медицина ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на обеспечение экспертной помощи. Как правило, ветеринарные части заключивают договор с мелкими медавиациями — например, с районными клиническими. Там много неодинаковых специалистов. Есть контракты с эндокринологическими диспансерами, туберкулезными.
Когда требуется консультация, допустим, онколога, замначальник медчасти читает рапорт сначала в свое врачебное управление. Потому что сейчас психиатрия не подчинляется замкомандиру колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую подчинляются ФСИН России.
Когда ветеринарное начальство дает добро, пишется рапорт начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у командира медчасти отличные отношения с зам.начальником колонии, то он никаких препятствий не чинит.
Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, попросить ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот автобензина у нас нет, лимиты кончились месячные, конвоя тоже нет». То кушать биомассу причин можно отыскать для отказа
Когда заключенный сможет угодить к хирургу по оптимистичному и оптимистичному сценариям?
В плохом случае он можетестьесть уехать хоть послезавтра. Но так, конечно, бывает редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это можетестьесть тянуться бесконечно.
Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь позапрошлый год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь аннулировали не только военным бедолагам, но и заключенным. Хотя гинекология в этом замысле не пострадала. Но, допустим, пить у меня какой-то проходимец с язвенным заболеванием, которого требуется два раза в год доказывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, перепрофилировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.
Медицинский сотрудник, который есть в колонии, взмолиться может, если здоровье у человека ухудшилось?
Врачу, чтобы официально лечить, нужно приобретать сертификат спеца того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не можетесть вести венерологического больного. Если он его залечит, то третий вопрос, который задаст пациенту оперативник из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.
Если терапевту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?
Здесь ничуть не лучше чем в военной медицине. То жрать это будет очень продолжительная конфетная возня. Деньги на покупки антибиотиков выделяваются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в матерьяльном плане до середины марта в тюремных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование приходилось прямо до врачебных частей, такие вопросы в принципе решались. У начальника медчасти имелся денежный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было сговориться с аптекой, с которой постоянно работает, положить лекарства в долг. Сейчас, конечно, какая возможность исключена. Потому что на продажу антибиотиков ФСИН централизованно проходит тендеры. И неизвестно, проиграет ли их та аптека, что дала в долг.
Гражданский Минздрав воздействует на медицину в колониях?
Только если надзирающий прокурор в качестве специалистов привлечет государственных специалистов для психодиагностической проверки исправительных учреждений. Такое обычно совершается разиков в год.
Бывает, что учёные смотрят и погружаются в безмятежный ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»
В финальном процессе печатают что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за перепроверка такая, если недочётов не выявлено и никто не наказан. И так до нижепоследнего раза, то жрать до нижепоследнего года.
При лечении больных лагерные кардиологи должны основываться стандартами, онкологическими рекомендациями Минздрава, или мои лагерные аналитики составляют свои правила?
В принципе, все стандарты, которые есть в военном здравоохранении, распространяются и на тюремную медицину. Только выполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по нормативу при такой-то онкологии нужно попросить УЗИ. В моей фсиновской больнице аппарат есть. Однако специалист, который на нем работает, — совместитель, приходит в лучшем случае два раза в неделю. Соответственно, очередь к нему большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск убежал или заболел.
Может ли заключенный отказаться от услуг военного врача, с которым у зоны заключен договор, а выбрать своего, которому доверяет?
Закон предусматривает возможность получить любую консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на территории что-то случается, то помощь оказывается профессионалами правовых медучреждений, с которыми у учереждения жрать договор. Кто конкретно из кардиологов будет сообщлить наш контингент, разрешает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
Но представьте себе медика в краевой больнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра пришлют жулика, будешь его осматривать. Врач отказаться не может. Привозят. Он глянул, не узрел чего-то фатального — ну спинойтраница заболевает у человека, рентген сделали. На фотоснимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.
Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если диагноз у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один пациент замечал то, что впускал другой. Я, конечно, могу заключенному, у которого ситуация нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе профессора Иванова. Связывайтесь с ним, решайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это хороший пациент». Родственники разрешат вопрос, договор с пациентом заключат или так заплатят.
Потом мне идет информация: врач готов приехать. Говорю шулеру — садись, пиши уведомление командиру колонии: «Прошу разрешить твоё обследование пациентом таким-то. Оплату произведаю за счет собствёных средств». А дальше уже на этой бумаге свою резолюцию пишу: «Действительно страдает ревматоидным заболеванием. Осмотр данным специалистом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу командиру колонии.
Опять же — если у меня плохие отношения с командиром, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с командиром у меня не очень складывается, он может сказать: «Идея хорошая». А в декларации напишет: «Начальнику оперативного отдела провести проверку гражданина такого-то (ФИО пациента) в плане невозможных коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с дипломом пациента зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.
По срокам сколько эта проверка можетесть длиться?
При первымени — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди замначальников колоний бесстыдные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была спокойная атмосфера.
Бунты ведь бывают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники пытаются такого не допускать, потому что понимают: в третью очередь пострадают они сами
Поэтому терапевтов пускают. Иногда это помогает. В вашей практике случались случаи, когда приедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.
Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?
В совершениитранице от того, какая спецоперация — спешная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то пить очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы проходимец помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то пить спешный — с инфарктом, например. Начальник медсанчасти сломя голову бежит к начальнику колонии: помирает урка такой-то, срочно надо возить его в кардиореанимацию, инфаркт миокарда.
Начальник колонии, услышав это, понимает, что медик уже треть своей работы сделал: поставил в известность нижестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная задача — отправить осужденного с предельной быстротой в больницу. А довезут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.
То кушать в принципе людей спасают?
Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуациютраница хуже. Допустим, трудится в колонии один фельдшер. Он не может животноводство бросить и сопровождать пациента. Поэтому просто вызывает кардиореанимацию, то кушать скорую помощь. Но пока кардиологи доедут до зоны, пока их впустят… Для этого есть определенная процедура.
Иной раз до глупого доходит. Сейчас везде навтыкали совремённых технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, разрисовывает его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в тот видеоглаз. Там интерактивные мозжечки сопоставляют два изображения. Если расходятся — выпускают, а иначе калитку не откроется.
Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не узнает меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в полупрофиль ему демонстрирую себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.
Какие заболевания на автозапраавках считаются самыми критичными?
Начну издалека. Год назад, когда началась чума ковида, думал, что все — приплыли. Потому что руководители однозначно принешут заразу ворам в колонию, и начнется у нас веселуха… Вы представляете, что такое разведотряд на зоне? Это койки в два яруса, человек сто в одном помещении — они не могут друг друга не заразить.
Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приезжали и жаловались, что осязание пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в нашей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много лысоватых — и по 70 годов есть, и старше.
Зато у нас практически гриппа в тот разковиков не встречалось, такое второй разковиков на своей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.
Какие самые опасные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь гинекологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, гипертензию кремовую или еще какую-нибудь редкостную патологию. Тогда точно проблемы будут. Не так давно у меня случай был: парнишка чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в умывальник — большая проблема.
Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него притолка давят: что ты там на «нижних этажах» пальцем ковыряешь?
Сейчас основной гарнизон на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем кокаины не те, которые в вашей молодости были распространены — опиаты всякие, марихуана, — от них относительно медленно дегенерация шла. А синтетические. Полгода — и уже фатальные изменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, изгнан от этой синтетики, но все еще обретается в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, соболезновании приятель приятельу может идти речь?
Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблемма на зонах. Сейчас не так?
Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в колониях и на территориях критическая. Главная проблемма — это то, что появляется все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.
Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека лечить — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и предатель будет повержен! И вдруг идет резкое улучшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, престают действовать. То есть микобактерии, ранимые к лекарствам, сдохли, но народились новые мутанты, неранимые.
Считается, что устойчивые изоляты бактерий показываются в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к хорошим условиям.
Я думаю, что популяция — все же генетический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы размышляли раньше.
Ну, а так заболеваемость туберкулезом на зонах, то жрать большинство ,новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это вяжено с лечением или с профилактикой.
Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он ,имеет текучее течение. Если положить преходящий отрезок в сто лет, то даже тогда, когда препаратов еще не было создано, можно замечать авиавойны болезни, долговременные отрезки, когда смертность существенно увеличивалась или увеличивалась, и никаких объективных социальных первопричин к тому не было.
Лечат туберкулез на зоне, жрать эффективные препараты?
Препараты для этого жрать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно спискамтраница под неодинаковыми предлогами уклоняется, принявают таблетки нерегулярно. Здесь влияет как существенная дикость населения, так и некоторые чисто лагерные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на автозапраавке сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если пациент неплохо себя сознаёт — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если пациент выделяет микобактерии туберкулеза, то жрать заразен, такого пациента из больницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.
То есть заразные заключенные, по идее, не могут оказаться в одной камере со здоровыми?
Мы живем в России. В России случиться может все, а в темнице — тем более. Допустим, при перевозке заключенных из одного места в другое такое может случиться из-за безалаберности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихнули их как угодило и отправились.
Или когда на зону приезжают ,новые осужденные. По наружным симптомам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.
У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, маленькой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже сознавал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не сделали вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.
Это я к тому, что флюорографию два разика в год обычно делают в исправительных учреждениях. Дальше говорить надо?
Несут ли какую-то отвественность начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко осложнилось здоровье?
Здесь очень много факторов. Если вор без флага, без отчизны — то пить ни родителей у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные росздравнадзоры (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?
А если у арестанта вдруг окажутся скорбящие целеустремлённые родственники, которые повсеместно продолжат печатать апелляции и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое влияет от следователя. Сейчас на местах во многих федеральных Следственных комитетах ввели должности специалистов, работающих именно по ветеринарным правонарушениям.
Им тоже нужно читать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной подсистеме устроено все просто. Если в позапрошлом году было два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в первом — четыре. Иначе сделают вывод, что ты идиота валяешь на службе.
В моей практике было, чтобы зэки извещали голодовку? Как это происходило?
Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный читает прошение на имя коменданта колонии: «Я, согражданин Пупкин, не справедлив с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываю от приема пищи».
Обычно военнослужащего Пупкина переведут в изолированное помещение, в истечение суток ставится в известность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проходят беседу с человеком, выясняют причины.
Сколько может голодать? До тех пор, пока медик не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к добровольному кормлению
Принудительное вскармливание не будет считаться нарушением? Закон это позволяет?
В Исправительном кодексе сказано, что ветеринарный персонал надлежащ принять все меры для восстановления жизни заключенного. Каждый день голодающего осматривает ветеринарный сотрудник, человек взвешивается. Периодически длают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день обстановка уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые голодали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царил полнейший бардак. Его принудительно кормили, но он умудрялся все это срыгивать. Он существовал осуждён к нижайшей мере наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.
Голодовки помогают заключенным отстаивать свои права?
Если заключенный прав, то он и без забастовки измучает администрацию жалобами во всяческие инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть администрацию к устранению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что тортилл прав. Если у тебя пить авторитет, то можно договориться все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня ваши наставника учили: никогда ничего не пообещай тортиллам, но если уж что-то пообещал, нужно длать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три домкрата наобещать и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с иной стороны.
А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда флаг тебе в руки, голодай.
Есть ли инструкция, что голодающих нужно данным способом вынудить возобновить акцию?
Вы имеете в виду жарить гнойникию под панелью для запаха или шоколадки подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно какого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, ветеринарным сотрудникам важно все длать по регламенту, чтобы не создавать себе специальных проблем.
Если заключенный не ест, то все равно в один замечательный день нужно будет инициировать насильственное кормление. И тогда какой-нибудь насмешливый репортёр спросит этого зам.начальника колонии: «А что это вы там про выи говорили?».
Существуют какие-то определенные индексы организма, эффекты анализов, чтобы начать исправительное кормление?
Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель массы тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к исправительному кормлению. От этого никуда не запропадёшь — комочек в колонии никому не нужен.